Хлыбов Роман Дмитриевич

красноармеец

Жил-да-был в деревне Светлаки, что раскинулась по берегам небольшой речки, на светлой поляне среди вятских лесов простой русский мужик. Чтобы прокормить немалую семью, устроился он в 30-х годах работать в паровозное депо на станцию Шахунья за пару десятков километров и видел своё семейство только в редкие выходные дни, когда по замёрзшей либо раскисшей от дождя, либо в клубах пыли дороге по несколько часов шагал в свою деревню. В страшные годы войны ушёл он на фронт защищать свою землю, своих родных. Воевал честно, храбро, от пуль не прятался, освоил уважаемую солдатскую специальность сапёра-минёра, и в сорок третьем под Смоленском настал его звёздный час. А следом- и самый трагический. В холодную мартовскую ночь перед нашим наступлением красноармеец Хлыбов , выполняя приказ, разминировал подходы к вражеским окопам, а напоследок ещё и доставил из тех окопов ящик патронов!. Когда читаешь описание подвига в сухих строках наградного листа, в душе поднимается неописуемая волна гордости и даже какой-то своей причастности. Однако невозможно в полной мере представить, насколько это была сложная и опасная задача- ползком, возможно,- под пулями, а, может, в кромешной тьме, освещаемой пучками света прожекторов, или в холодной мартовской грязиМожно попробовать представить облегчение, которое ощутил бывалый солдат от того, что невозможную для зелёных юнцов з этот 42-х летний солдат выполнил, а, на кураже, -ещё и прихватил, доволок тяжеленный неприподъёмный ящик с так необходимыми бойцам патронами! Во время наступления Роман был страшно ранен. «Если смерти- то мгновенной, если раны- небольшой». Не получилось «небольшой»- разворотило всё тело солдата: лишился ноги, руки, глаза, кисти второй руки, множество осколков проникло в телоИз госпиталя выписывался глубокий инвалид, беспомощный «лишний рот» в нищей деревне военного времени, где трудились в колхозе за «трудодни» даже ребятишки, где образование сверх начального из всех четырёх его детей смог получить только умненький Миша, и то только после сложного разговора учительницы с председателем колхоза и матерью: рабочих рук не хватало, а за квартиру в райцентре платить - мешок картошки, да масло, да мука А где взять?. Понимая всё это, считая себя невозможной обузой, принял Роман решение- ехать на поселение (вероятно, на Валаам), добровольно считаться для семьи погибшим за Родину или умершим от ран. Вот везёт его поезд на север через Шахунью, где находится его родное паровозное депо. Военные эшелоны отправляются в первую очередь, а составам, направляющимся в тыл, приходится сутками ожидать на узловых станциях. Вероятно, кто-то из деповских друзей-коллег, либо кто-то из деревенских узнал земляка в израненном солдате, сообщил жене. Кинулась Ефросинья к поезду. Уж не знаю, кого и как она умоляла, какие слова нашла убитая горем женщина, не допускавшая даже мысли о том, чтобы через час или день её мужа, отца детей увезли навсегда. Навсегда- это абсолютно очевидно: даже навестить его нищая семья в нищей послевоенной стране никогда бы не смогла. Как в суровое военное время кто-то сумел нарушить приказ и выдать жене солдата- инвалида? Наверное, это было не простоНизкий поклон людям, проявившим человечность. Прожил Роман Дмитриевич ещё 12 лет и почти дождался рождения первого (из девяти) внука