Груздов Иван Гаврилович

старший сержант

с. Матвеевка/Кокчетавской области

1941/сентябрь

г. Мурманск

Моя война. Почти всю войну и два года после нее я прослужил в одной воинской части. Это была первая эскадрилья 769-го истребительного авиационного полка 122-й истребительной авиационной дивизии. Туда я прибыл летом, в июле 1942 года, после окончания Селищенской школы военных авиамехаников, эвакуированной в город Петропавловск Северо-Казахстанской области. Ехали до Мурманска на поезде. Приехали к месту назначения вечером. Штаб дивизии искали довольно долго, бродя по улицам между разрушенными домами. Уже устали, хотелось спать, а было светло. Ночь не наступала. Мы же за Полярным кругом! В штабе мы провели остаток ночи. В ту ночь мы впервые услыхали рядом с собою разрывы вражеских бомб. А утром нам определили места дальнейшего прохождения службы. И на пригородном поезде мы уехали каждый в свой полк. Мой тогда базировался в местечке Шонгуй. В нашу задачу входила противовоздушная оборона города Мурманска, акватории его порта, железнодорожной станции и участка железной дороги протяженностью 150-200 км (кажется, до станции Оленьей, точно не помню). Мы всегда, если это было возможно, с тревогой смотрели в небо, где в смертельной схватке кружились самолёты, бились с врагом наши лётчики, наши друзья. Такие же, как и мы, двадцатилетние ребята. На вооружении полка были английские самолеты «Хаукер-Харрикейн» В небе бились с врагом наши товарищи: командир эскадрильи Иван Ушкалов, его заместитель Петр Нефедов, Владимир Мигачев, Петр Агафонов, Алексей Жучков, Михаил Захаров, весельчак Борис Бретош, баянист Николай Медведев, Евгений Русанов, Виктор Малышев. Такие же восемнадцати-двадцатилетние ребята, как и мы-механики. После «Харрикейнов» защитниками заполярных ворот Родины довелось воевать на американских истребителях типа «Киттихаук». Мы их разгружали с железнодорожных платформ на станции Кола и волоком в ящиках (отдельно фюзеляж и отдельно плоскости) тракторами по снежной дороге тащили на свой аэродром, а там уже собирали. У этих лэнд-лизовских подарков скорость была повыше, и в центроплане стояли крупно-калиберные (12 ,7мм) пулеметы. Бои теперь наши летчики вели на равных. Я, как и мои друзья-соратники Игорь Карпов, Николай Михеев, Михаил Голосов и многие-многие другие, никакого подвига не совершил. Мы готовили самолеты к боям. Это был просто ратный труд. Очень тяжелый труд, выполняемый нередко под бомбежками. Израненный в бою самолет должен быть готов к следующему вылету невзирая ни на какие обстоятельства- ни на кромешную темень полярной ночи и обжигающий мороз или пургу зимой, ни на тучи комаров и гнуса, зверствовавших летом. Следует отметить, что машины стояли под открытым небом. А ведь бывало, и не раз, что работать приходилось под бомбёжкой. И мы это делали. К концу войны дивизия летала уже на собственных ЯКах (ЯК-1, ЯК-7, ЯК-9). Тут уж наше господство в воздухе было безраздельным. За участие в боях по освобождению Заполярья нашей дивизии было присвоено наименование Печенгской, а я получил медаль «За боевые заслуги», медаль «За оборону Советского Заполярья» и несколько Благодарностей Верховного главнокомандующего И.В.Сталина. За время войны мы несколько раз перебазировались на другие аэродромы, расположенные вокруг Мурманска. Стояли, кроме Шонгуя, в Арктике, в Мурмашах, в Росте. А день долгожданной Победы застал нас опять в Шонгуе. В итоге наберусь смелости заявить, что в громадном океане невероятных усилий, вложенных советским народом в приближение Дня Победы, есть и моя капелька. Иван Гаврилович Груздов